leontieva

Г. К. Леонтьева

 

ДОРОГОЙ ПОИСКА
Л.–М.: Искусство, 1965. С. 134

 

(…)
Ленинградский график А. Ланин неоднократно обращается в своем творчестве к трагическим страницам истории. В сериях линогравюр «Черное и белое» и «Отцы» ряд листов решен в трагическом аспекте. «В своем доме» — так называется гравюра, где изображены поставленные лицом к стенке, с поднятыми руками мужчина и женщина. Художник не сводит изображение к точной конкретизации места и времени действия. Снова наша память чувств, наше знание должны, активно участвуя в работе восприятия, дополнить, осмыслить изображение. Ощущение трагизма происходящего возникает с первого взгляда на гравюру. Это тревожное чувство усиливается несоответствием безмятежно-спокойного названия — «В своем доме» — и надругательства над человеческим домом, человеческой волей, человеческой свободой, которое происходит у нас на глазах.
Почти весь лист занят распластанной на стене, словно вдавленной в стену фигурой хозяина дома. Тело его замерло в оцепенении, застыли неловко поднятые плечи. Но самый острый узел трагического живет в выражении рук, именно в выражении, ибо художник сумел найти им такую образную форму, что здесь сильнее и страшнее всего отпечатан трагизм происходящего. Руки прежде всего цепко схватывают наше внимание. От них трудно отвести взгляд. В них беспомощность и сила, в них униженность и напряженная готовность сжаться в кулак, в них трепет сложнейших чувств, обуревающих героев.
Композиция построена так, что в рамки гравюры попадает только одна рука женщины, скрытой от нас краем листа. Мы не знаем, одна ли она там, эта женщина, или трагический ряд поставленных к стенке продолжается. Во всяком случае, такой композиционный прием как бы напоминает нам, что чту судьба героев не единична, что это — не только личная трагедия этой семьи, этого дома, но отражение общественных катаклизмов.
Автор — и это вообще характерно для мастеров современного эстампа, в чем мы уже не раз убеждались — стремится заставить работать нашу память, заставить наше воображение быть активно сопричастным творческому воображению художника, он стремится вызвать у зрителя цепь сложных ассоциаций.
Листы Ланина, цикл рижского художника С. Шегельмана «Памяти жертв Саласпилса», серия И. Некрасова «Война — это…» — подобные работы, при всем различии жизненного материала, замысла, объединены не только чувством трагического, но — и это главное — высоким гуманизмом авторского мировоззрения. В них точно читается образно выраженная концепция художников: во имя чего и против чего направлено произведение. Гуманизм, решительный и твердый протест против всех форм осквернения человеческого достоинства, надругательства над самым святым, что есть на земле — человеком, и является общим идейным стержнем всех этих гравюр, становится основанием утверждения жизни, утверждения отрицанием.
(…)